ИНСТИТУТ МЕЖДУНАРОДНОЙ ТОРГОВЛИ И ПРАВА
РЕФЕРАТ
По предмету: “Политология”
По теме: “Расширение НАТО на Восток”
Выполнили: студент группы 2ю3 Ефремов Г.В.
студент группы 2ю2 Сухов Д.Ю.
студент группы 2ю2 Белобокий С.Н.
Москва, 2000 год
ПЛАН
Европейская безопасность и примат внутренней политики
Возобновление или конец дискуссии по вопросу европейской безопасности
Остановит ли Основополагающий акт развитие событий по типу "Кто потерял Россию?"
13. О военной доктрине РФ
Организация Североатлантического Договора – НАТО.
Название этой международной организации происходит от англ. North Atlantic Treaty Organization по первым буквам - NATO. В энциклопедии этот международный союз охарактеризуется, как военно-политический. НАТО было создано на основе Североатлантического договора, подписанного 4 апреля 1949 г. в Вашингтоне США, Великобританией, Францией, Бельгией, Нидерландами, Люксембургом, Канадой, Италией, Португалией, Норвегией, Данией, Исландией. В 1952 к НАТО присоединились Греция и Турция, в 1955 - ФРГ, в 1982 - Испания. В рамках НАТО создается объединенное военное командование. В 1966 из военной организации НАТО вышла Франция, в 1974 - Греция (в 1980 вернулась в организацию); Чехия, Польша, Венгрия присоединились в январе 1999 г. В эту объединение не входит Испания. В состоянии решения о присоединении: Болгария, Румыния, Словения. Возможно присоединятся: Слоения, страны Балтии.Высшим органом международного альянса является сессия Совета НАТО. Штаб-квартира НАТО находится в Брюсселе.
ОМП - орудия массового поражения. ОМУ - орудия массового уничтожения.
СЯС - стратегические ядерные, силы.
ВМ - взрывчатый материал.
В НАР —воздушное наблюдение и разведка.
БОВ - боевые (иногда как бинарные) отравляющие вещества.
ТВД - театр военных действий.
МКС - международная космическая станция.
РЭБ - радио-электронная борьба.
ТЯО - тактическое ядерное оружие (стратег, отлич-ся большим радиусом действия).
РВСН - ракетные войска стратегического назначения.
ВДВ - воздушно-десантные войска.
ПРО (КПС) - комплексные средства преодоления ПРО.
РЛА - радиолокационная аппаратура.
ФПС - федеральная пограничная служба.
РВСН - ракеты военно-стратегического назначения.
СВГ - северная группа войск (или ЮВГ).
Договор по ОВСЕ - Договор по обычным вооруженным силам в Европе.
НИОКР - научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы.
ФАПСИ - федеральное агенство правительственной связи и информации.
СПК НАТО - Совместная постоянная комиссия НАТО.
BMP
- военно-морской район (ВМО - округ, ВМБ - база).МАГАТЭ - Международное агентство по атомной энергии.
БРПЛ - баллистические ракеты на подводных лодках (на ПЛ могут быть и КР).
КРБМ - крылатые ракеты морского базирования.
ТБ - тяжелый бомбардировщик.
МБ - маневренная база (морск.).
М (в зависимости от контекста) - морской или миноносец.
М (-) - Подводная лодка “Малютка”.
М - в маркировке приборов ракет - модернизированный.
ШПУ - шахтная пусковая установка.
МБР с РГЧ ИН - МБР с разделяющейся головной частью индивидуального
наведения.
ЯБЗ на МБР с РГЧ - ядерные боевые заряды на МБР с РГЧ.
МБР СС 18 - СС-Земля-Земля (“Сатана”) или
PC 36 М УТТХ (PC 36 М - другаямаркировка ракеты “Сатана”, УТТХ - улучшенные тактико-технические
характеристики - десять ядерных блоков (РГЧ) с индивидуальным наведением плюс 20 (в некоторых источниках называют 50) ложных целей (самая мощная ракета XX века и неуязвимая).ВК (например, ВК-105) —в маркировке авиац. двиг.- авиационный двигатель В.Я.
Климова.
Введение
На нашей планете хватает конфликтов, горячих точек и вообще каждый день происходят тысячи выбросов негативной энергии в пространство, что естественно негативно сказывается на уникальном в своем роде существе – Homo Sapiens – то бишь “человеке разумном”. А вот можно ли назвать его разумным – это вопрос, вызывающий некоторые сомнения..
Какую проблему не возьми – каждая оказывается глобальной и грозит по меньшей мере экологической катастрофой или вообще уничтожением человека, как вида в целом.
Тема нашего реферата, конечно, не идет ни в какое сравнение с такими глобальными катаклизмами, но так же не менее насущна и актуальна, особенно в сфере событий прошедшего десятилетия – всеобщее разоружение, отказ Белоруссии держать тактическое ядерное вооружение на своей территории, варварские бомбардировки странами-членами НАТО Союзной Республики Югославия, попыток вычеркнуть Россию из списка стран Европейского Союза и многие другие…
Философская концепция Вернадского. Учение о ноосфере.
Центральной идеей, проходящей через все творчество великого натуралиста, естествоиспытателя и мыслителя-энциклопедиста Владимира Ивановича Вернадского является единство биосферы и человечества. Вернадский в своих работах по естествознанию раскрывает корни этого единства, значение организованности биосферы в развитии человечества. Широк круг вопросов, затрагиваемых Вернадским в своих работах. Но везде он пытался найти то главное, что, по его мнению, имеет отношение к устройству окружающего пространства в глобальном масштабе. Из всего частного он пытался выделить то общее, что проясняло бы картину мира, в центре которого находится человеческий разум. Вернадский связал учение о биосфере с деятельностью человека не только геологической, но и вообще с многообразными проявлениями бытия личности и жизни человеческого общества: “В сущности, человек, являясь частью биосферы, только по сравнению с наблюдаемыми на ней явлениями может судить о мироздании. Он висит в тонкой пленке биосферы и лишь мыслью проникает вверх и вниз”. Все мы, люди — неразрывная часть живого вещества, приобщенная к его бессмертию, необходимая часть планеты и космоса, продолжатели деятельности жизни, дети Солнца. Но в идеях о космическом “управлении” земными процессами или о разумных силах во Вселенной (тем более о Мировом Разуме) ничего оригинального для Вернадского не было. Он писал: “...область человеческой культуры и проявление человеческой мысли — вся ноосфера — лежит вне космических просторов, где она теряется как бесконечно малое...”. То есть, по Вернадскому, мы (человечество) – не придаток Вселенского Разума, мы – часть его.
Для Вернадского было очень важно выделить роль мысли, знаний в развитии планеты. Мысль направляет деятельность человека. Вернадский рассматривал человеческую деятельность как геологический фактор, во многом определяющий дальнейшее развитие Земли. Для Вернадского человек был прежде всего носителем разума. Он верил, что разум будет господствовать на планете и преображать ее разумно, предусмотрительно, без ущерба природе и людям. Он верил в человека, в его добрую волю. А человеческий разум воспринимался Вернадским как космическое явление, естественная и закономерная часть природы. Природа создала разумное существо, постигая таким образом себя.
Таким образом, появление в творчестве Вернадского идей о ноосфере – сфере разума вполне закономерно. При рассмотрении любого вопроса ученый оставлял существенное место разуму в глобалистическом его проявлении.
В 1938 году Вернадский писал:
“Мы присутствуем и жизненно участвуем в создании в биосфере нового геологического фактора, небывалого в ней по мощности... Закончен после многих сотен тысяч лет неуклонных стихийных стремлений охват всей поверхности биосферы единым социальным видом животного царства — человеком. Нет на Земле уголка, для него недоступного. Нет пределов возможному его размножению. Научной мыслью и государственно организованной, ею направляемой техникой, своей жизнью человек создает в биосфере новую биогенную силу...Жизнь человечества, при всей ее разнородности, стала неделимой, единой. Событие, происшедшее в захолустном уголке любой точки любого континента или океана, отражается и имеет следствия — большие и малые — в ряде других мест, всюду на поверхности Земли. Телеграф, телефон, радио, аэропланы, аэростаты охватили весь земной шар.
...Создание ноосферы из биосферы есть природное явление, более глубокое и мощное в своей основе, чем человеческая история... Это новая стадия в истории планеты, которая не позволяет пользоваться для сравнения, без поправок, историческим ее прошлым. Ибо эта стадия создает по существу новое в истории Земли, а не только в истории человечества”.Основная идея трудов Вернадского - глобальный разум планеты, единая культура, объединение народов во благо человечества. Человечество делает первые шаги к такому объединению. Интеграция как никогда важна. На сегодняшний день мы можем наблюдать, как мечты Вернадского начинают осуществляться, правда это всего лишь начальный этап, пусть даже объединение осуществляется на военно-политической базе.
Не может быть надежной системы государственной безопасности, не имеющей военного обеспечения. Для него необходимо создание высокоэффективных Вооруженных Сил, что при реальных экономических возможностях государства может быть достигнуто лишь на основе военной реформы. К сожалению, эта элементарная истина оспаривается со времен перестройки "демократической" общественностью. То, что называется “военная реформа” в современной России имеет очень мало общего с задачей повышения
эффективности вооруженных сил. Скорее, это пропагандистское заклинание используется для того, чтобы уйти от решения неизбежных политических вопросов и избежать решения вопросов военного строительства.На протяжении второй половины 80-х годов,
вплоть до конца 90-х гг. "демократические" ученые, СМИ и правительства пытались вдолбить нашему обществу тезис о том, что "военная сила потеряла свое значение". И только в 1998 г. в проекте новой военной доктрины мы впервые увидели реализм в оценках, отход от навязанного А. Яковлевым и М. Горбачевым понимания сути военной силы в современном мире.
Европейская безопасность и примат внутренней политики
Практически бесспорным представляется тот факт, что в результате вывода российских войск, роспуска Варшавского Договора, а также распада СССР в Европе коренным образом был нарушен военный баланс в области обычных вооружений. Однако ядерное сдерживание представляло собой в прошлом крайнее средство североатлантической обороны именно с целью компенсации превосходства бывшего СССР в обычных вооружениях.
В настоящий момент российская армия фактически переживает период распада. Кто же в таком случае является источником такой угрозы? Без всякого сомнения, не российский военный потенциал. Возможно, по мнению российских политиков, это могут быть неучтенные последствия расширения НАТО на Восток. Чем быстрее и дальше Североатлантический блок будет продвигаться в данном направлении (при этом можно предположить, что процесс не ограничится лишь первым этапом новых членов), тем серьезнее будет становиться дисбаланс сил в области обычных вооружений. Уже сегодня соотношение обычных сил между государствами НАТО и Российской Федерацией составляет порядка 5:1. Такие отчетливые диспропорции таят в себе огромный риск. В настоящий момент с большой степенью вероятности можно говорить о неизбежности следующей фазы довооружения в России. А если к тому же возникнет реальная угроза военной эскалации конфликтов, то российское руководство, учитывая слабость своей армии в обычных вооружениях и необходимость принятия быстрых ответных действий, уже на раннем этапе развития конфликтной ситуации может испытать соблазн использования ядерных средств.
Рассмотрение вопроса о пользе, издержках и смысле обоих проектов (создания единой европейской валюты и расширения НАТО на Восток) сопровождается чуть ли не ритуализированной демонстрацией преданности им обоим или, наоборот, стереотипными обвинениями в адрес их противников; при этом всячески замалчиваются негативные последствия расширения НАТО на Восток. В аргументации критиков данных проектов, как в зеркале, находят свое отражение прямо противоположные сценарии.
Таким образом, решение о расширении НАТО на Восток стало своего рода определенным симптомом совместного интеллектуального бессилия и отсутствия концепции в отношении необычайно динамичных и в то же время потенциально разрушительных сил, высвобожденных в результате развала советской империи. Возврат к использованию средств оборонной политики с целью предотвращения предполагаемых угроз, которые, по всей видимости, будут иметь не военный, а скорее всего экономический, социальный и/или экологический характер, свидетельствует о масштабах концептуальной растерянности. В этом вопросе проявляется также и взаимосвязь между западной интеграцией и расширением НАТО на Восток. Опасность такой политики для взаимоотношений двух потенциальных конкурентов в Европе, НАТО и Российской Федерации, заключается в том, что интеграция некоторых центрально- и восточноевропейских стран в Европейский Союз займет значительно большее время, нежели это предполагалось ранее. И если осознание этого факта являлось существенным мотивом для подачи заявки на быстрое вступление в блок НАТО в случае с Польшей, Чехией и Венгрией, то после их приема еще сильнее станет давление на НАТО в данном вопросе со стороны прочих стран Центральной Европы, Прибалтики, а также некоторых бывших республик Советского Союза. А так как эти государства в обозримом будущем не смогут удовлетворять минимальным требованиям для вступления в Европейской Сообщество, то основными внутриполитическими требованиями в них станет, по меньшей мере, вступление в НАТО. Путь в данном направлении уже проложили страны-кандидаты первого этапа расширения
Однако расширение НАТО на Восток, с другой стороны, является результатом смены парадигм в странах, составляющих костяк Европейского Сообщества. Если 80-е годы с начала перестройки характеризовались приматом внешней политики и политики безопасности, то процесс, инициированный в Маастрихте, требует для последующего десятилетия примата внутренней, финансовой и социальной политики.
Под давлением маастрихтских критериев конвергенции британская внешняя политика, например, сократилась, в основном, до обсуждения вопроса о том, должна ли Великобритания вступать в европейский валютный союз или нет. В этом вопросе “новые лейбористы” и при Робине Куке, ныне возглавляющем министерство иностранных дел, несмотря на все словесные заверения, кажется, лишь ненамного отличаются от своих предшественников.
Принимая в расчет то обстоятельство, что монетарное уплотнение Европейского Союза заставляет даже самых пассивных включаться в процесс европейской интеграции, становится ясно, что в немецком контексте экономические, социальные и психологические проблемы, возникшие после вхождения Восточной Германии в состав ФРГ, будут лишь усиливаться. Поэтому можно с определенной долей риска попытаться выдвинуть тезис о том, что непосредственно после падения Берлинской стены и юридического оформления в соответствующих договорах вопроса о выводе советских войск из ГДР и других стран Восточной Европы ослабли предпосылки к дальнейшему развитию общеевропейской дискуссии в области безопасности. В отличие от России, хотя там после отставки Горбачева произошла смена внешнеполитической элиты, тем не менее на начальном этапе процесса пост советской трансформации российская внешняя политика все в большей степени ориентировалась на Запад. И это неудивительно, так как такая прозападная ориентация молодой Российской Федерации выполняла преимущественно крайне специфическую внутриполитическую функцию, а именно: гарантировала осуществление политических и экономических преобразований в стране.
До 1993 г. российские политики твердо придерживались убеждения в том, что с окончанием конфликта между Востоком и Западом военные угрозы в Европе окончательно стали достоянием истории и в соответствии с этим необходимо сокращать военный потенциал или интегрировать его во вновь создаваемую концепцию европейской безопасности. Предполагалось, что сохранявшиеся противоречия времен холодной войны будут ослабевать, а новые раздражающие моменты, возникающие в результате нестабильности ситуации в ходе реформирования российского общества или в процессе распада СССР, могут быть преодолены благодаря совместному сотрудничеству между Востоком и Западом.
Позднее, оглядываясь назад, прежний министр иностранных дел Российской Федерации А. Козырев охарактеризовал этот период времени как фазу “романтической ориентации на Запад”. В начале 1994 г. с переходом США на позицию расширения НАТО на Восток постепенно начала меняться и российская политика, пытаясь найти дополнительные гарантии и новые возможности в Азии и других регионах.
Как это не парадоксально, но в Западной Европе снижается готовность к открытию собственных институтов или к их адаптации к изменившимся системным условиям, особенно в ситуации, когда стало ясно, что трансформация восточноевропейских обществ и крушение советской империи не привели к наступлению первоначально ожидавшихся катастрофических последствий. В связи с этим российская сторона интерпретирует расширение НАТО на Восток как признание Западом того факта, что развалины “европейского дома”, то есть широко разрекламированного в эпоху гласности и перестройки подхода к решению проблем создания общеевропейской коллективной безопасности и миропорядка, на данном этапе восстановить невозможно, а может быть, в этом и нет необходимости.
Возобновление или конец дискуссии по вопросу европейской безопасности
На фоне социальных, налоговых и материальных нагрузок, испытываемых на себе гражданами, а также учитывая неопределенность в вопросе о том, сможет ли европейская (в том числе и немецкая) экономика, выстоять без особых потерь во все более обостряющейся международной конкурентной борьбе, или в будущем придется преодолевать очередные секториальные кризисы за счет огромных социальных издержек, обсуждение обеих тем ведется в большей степени нормативно и с фундаменталистских позиций, в чем состоит причина наличия избыточного количества аргументов и незаинтересованности политических классов в продолжении публичной дискуссии.
И даже если политический образ будущей Европы скорее всего будет напоминать идею де Голля, все равно, уже сегодня можно высказать предположение о том, что интеграция со всей остротой поставит на повестку дня проблемы согласования политических интересов, разрешения конфликтов в сфере экономического распределения (Север против Юга, Юг против Востока, впрочем, как Север против Севера в вопросах совместной внешней политики и политики безопасности Западноевропейский Союз, равно как и реформа процедуры принятия решений в Европейском Союзе), а также требования гармоничного развития.
Из огромного числа аргументов в пользу расширения НАТО на Восток и такого же количества противоположных доводов обращают на себя внимание лишь некоторые.
1. Прием в альянс Центральной и Восточной Европы стабилизирует или “структурирует” пространство между Западной Европой и Российской Федерацией, рождает определенную предсказуемость и снижает, таким образом, опасность появления в Европе так называемых “серых зон” неуверенности. Страны Центральной Европы с точки зрения своего исторического опыта выступают против участия России в этом проекте и, принимая во внимание такую негативную реакцию, западноевропейские государства должны выступить в роли посредника и адвоката интересов данных стран. Центрально-европейские государства уже на ранних этапах отказались от усилий по самоорганизации в рамках пятистороннего союза (“пентагональ”), ассоциации государств Вышеградской группы или инициативы центрально-европейских государств и высказались в пользу вступления в НАТО. Согласно их точке зрения, лишь НАТО в условиях после распада Варшавского Договора и ужасного провала ОБСЕ в вопросах сдерживания войны на Балканах, заслуживает доверия в области политики безопасности. Лишь НАТО в состоянии защитить их интересы, даже если они носят партикулярный характер и таким образом противоречат идее общеевропейского порядка.
2. В любом случае, на восток расширяется не старое НАТО периода “холодной войны”, и этот процесс не продиктован условиями конкурентной борьбы между двумя системами. За всем этим сегодня стоит “новое” НАТО, опирающееся в своей деятельности все чаще и чаще на свои политические периферийные организации, отказываясь при этом от услуг узко ориентированных военно-политических структур и превращаясь постепенно фактически в своего рода агентство европейской безопасности. Сам факт подписания Основополагающего акта между НАТО и Российской Федерацией, в котором содержатся попытки всячески развеять озабоченность российской стороны, иллюстрирует новое качество альянса. В отношении вопроса о членстве России в НАТО существует, в основном, мощное сопротивление со стороны западноевропейских союзников США. Трудно сказать, что на самом деле имел в виду президент США Б. Клинтон, выступая в 1993 и 1996 гг. на данную тему. Возможно, это было предупреждение, направленное в адрес представителей своего собственного лагеря, а именно - призыв к европейцам в будущем быть готовыми к изменениям такого рода. Впрочем, в настоящий момент и российской политике стало ясно, что Россия не имеет права вето на вступление в альянс других государств. Однако в ходе подписания Основополагающего акта Россия еще раз подчеркнула, что она по-прежнему выступает против расширения блока на Восток и в случае приема в НАТО бывших республик Советского Союза расторгнет данный договор.
3. Безусловно, война на Балканах и раздражение нестабильностью демократического развития России в конце 1993 г. стали важнейшими причинами, положившими конец дискуссии о европейской безопасности и усилившими ориентацию в направлении НАТО. Принципы коллективной безопасности испытали на себе разрушительное воздействие балканской войны, так как ни СБСЕ, ни ООН не смогли защитить территориальную неприкосновенность существующих границ или предпринять энергичные действия против человеконенавистнической политики этнических чисток. Разлад в стане европейцев дискредитировал принципы коллективной безопасности, а посредническая функция Евросоюза в ходе войны на Балканах оказалась практически безрезультатной. Таким образом, настойчивое стремление центрально-европейских стран в НАТО имеет прямую связь с несостоятельностью институтов коллективной безопасности.
4. Оба этих фактора усилили в Западной Европе круги, с недоверием относящиеся к ОБСЕ. Их основной тезис, состоящий в том, что лишь США способны гарантировать безопасность в Европе, закрепляет роль Европы в качестве младшего партнера США в североатлантических отношениях. Не вызывает никакого сомнения, что без США невозможно представить себе европейскую безопасность, и поэтому европейский интерес должен быть направлен на то, чтобы в долгосрочной перспективе укрепить привязку США к Европе. Однако можно ли отсюда вывести и обосновать тенденцию, идущую вразрез с устремлениями к укреплению европейской оборонной идентичности и направленную на урезание европейского внешнеполитического поля деятельности?
5. В отношении специфической ситуации применительно к Германии аргументация выглядит примерно таким образом. Трансформация и расширение НАТО на Восток перемещают линии потенциальной конфронтации и разлома на Восток (что соответствует национальным немецким интересам). При этом замалчивается тот факт, что НАТО не в состоянии разрешить национальные конфликты между Грецией и Турцией (членами альянса), а также не может или не хочет ограничить практику отстаивания своих собственных партикулярных интересов, например, США в Карибском бассейне, Франции в Южной Сахаре или Великобритании в вопросе Мальдивских островов. Собственные национальные интересы стран-членов альянса существовали с момента его образования и совершенно ничем необоснованны разговоры об усилении, более того, о формировании ренационализации в качестве угрозы коллективной обороне в сегодняшней Европе.
6. Невозможно избавиться от впечатления, что эта позиция берет свое начало с “романтической тоски” по отношениям, существовавшим до радикальных изменений 1990 г.: США являлись гегемоном в западном союзе, а европейцы время от времени позволяли себе критические замечания в отношении селективного глобализма США. В этом контексте европейские левые силы занимали свое место и играли собственную роль, состоявшую в том, чтобы с определенной дистанции, находясь в оппозиции, разрабатывать концепции преодоления последствий гонки вооружений и двуполюсности мира, а также беспощадно критиковать опасность американской конфронтационной политики в отношении СССР и освободительных движений стран третьего мира. Можно с таким же успехом развернуть данный аргумент и в другую сторону, заявив, что трудно реализуемые проекты представляют собой непомерное бремя для процесса интеграции Европейского Союза и обрекают его на провал. Аналогичным образом неучтенные последствия военного расширения НАТО на Восток, направленные на вычленение и маргинализацию отдельных европейских стран, приведут к их переходу на позиции националистической оборонительной идеологии.
Остановит ли Основополагающий акт развитие событий по типу "Кто потерял Россию?"
Резко негативная реакция российской стороны на расширение НАТО на Восток объясняется в значительно меньшей степени опасениями военной угрозы в адрес Российской Федерации со стороны НАТО. Гораздо чаще акцент делается на двух других аспектах, являющихся следствием тесного взаимодействия российской внутренней и внешней политики в период трансформации.
1. Влияние на демократический процесс.
2. Изоляция России в системе европейской политики.
Долгое время на Западе, и прежде всего в США, существовало убеждение, что российский президент Б. Ельцин лишь потому противится расширению НАТО на Восток, чтобы не дать накануне выборов своим внутриполитическим противникам повода обвинить его в предательстве национальных интересов. Со стороны НАТО именно поэтому до начала 1995 г. не предпринималось практически никаких попыток обратить более пристальное внимание на озабоченность России запланированным расширением блока и начать интенсивный диалог по данному вопросу. Брюссель изменил свою тактику лишь после выборов в Государственную Думу (декабрь 1995 г.) и президентских выборов июня-июля 1996 г. Начиная с лета 1996 г., НАТО усилило "информационное наступление" с тем, чтобы убедить представителей внешнеполитической элиты России в неагрессивном, изменившемся характере альянса.
Так как российская сторона рассматривает НАТО прежде всего в качестве военной организации (в этом смысле ее оценка совпадает с позицией стремящихся в НАТО центрально-европейских стран) и скептически относится к пению сирен об изменении его сущности, вопрос о целесообразности расширения альянса на Восток с точки зрения политики безопасности, учитывая к тому же отсутствие сценариев конкретных угроз, остается в высшей степени неясным. В случае же, если ни одна из сторон, включая и центрально-европейские страны, не чувствует для себя никакой реальной угрозы или не ожидает в обозримом будущем возникновения военной конфронтации, то разъяснительная работа со стороны Запада теряет всякий убедительный смысл. В таком случае, как подозревает российская сторона, решающее значение должны иметь другие причины. Ведь гарантии безопасности можно получить и без вхождения в евроатлантический клуб, например, путем заключения целого ряда многосторонних и двусторонних договоров, что фактически равноценно членству в альянсе (обладая однако при этом преимуществом получения гарантий с обеих сторон). Поэтому российская сторона, в том числе, предполагает, что, несмотря на ритуальные заверения в трансформации НАТО и создание зон стабильности в Центральной и Восточной Европе, альянс заботится не столько о безопасности вступающих в него стран, сколько об изоляции России из европейской политики. С расширением на Восток создаются зоны напряженности на юго-востоке Европы. Так, например, могут ухудшиться отношения между Польшей и Украиной или Россией. Если же на Украину будет оказываться давление с целью ее присоединения к той или иной стороне, то это может вызвать процесс фрагментации внутриполитических сил. Можно себе также представить, что в случае возникновения напряженности в отношении русскоязычного меньшинства, подогреваемого извне, в странах Прибалтики едва ли удастся сохранить развитие ситуации под контролем. В любом случае будет отчетливо просматриваться тенденция возрастания роли США и, прежде всего НАТО, в обеспечении европейской безопасности. Во времена "холодной войны" однозначные концепции и представления о взаимоотношениях между блоками гарантировали стабильность в международных делах и предотвращали военные столкновения. В результате крушения двуполярной структуры мира этот регулирующий механизм перестал функционировать. В Европе возник не только "вакуум сил", но и наметился концептуальный "вакуум доктрин". С точки зрения данного аспекта возврат к институтам "холодной войны" для российской стороны, ощущающей себя лишенной всех плодов своего вклада в политику разрядки, несмотря на собственные националистические диссонансы прошлых лет, имеет провокационный характер. Сопротивление и реакция российской стороны стали бы несравнимо. Однако расширение НАТО на Восток побуждает не только Россию к переосмыслению или осмыслению своей внешней политики. Последствия такой политики скажутся негативным образом в первую очередь на самой Европе и заставят ее в еще большей степени перейти под покровительство американского руководства на европейском континенте. В условиях новой конфронтации могут возникнуть уже знакомые образцы поведения и линии зависимости в рамках треугольника США - Западная Европа и Россия, а развитию Европейского Союза будет окончательно положен конец. Таким образом, безрезультатно завершится сегодняшняя дискуссия об усилении европейской оборонной идентичности, ведущаяся в рамках процесса "Маастрихт-2".
Можно предположить, что селективная и тем самым изолирующая защита приведет не только к созданию между странами НАТО и Российской Федерацией различных зон безопасности, но и усилит полусферическое давление России на государства СНГ, тем самым автоматически провоцируя в них новую фазу нестабильности.
Основополагающий акт между НАТО и Российской Федерацией: дополнительный шанс или новая неуверенность?
Подписанный 27 мая 1997 г. в Париже "Основополагающий акт о двусторонних отношениях, сотрудничестве и безопасности" между Российской Федерацией и НАТО продолжает традицию диалога по вопросам общеевропейской безопасности, которая в результате возникших в ходе системной трансформации после окончания "холодной войны" сумятицы и новой неуверенности, казалось, могла быть окончательно утрачена. Тем самым удалось достигнуть три цели.
1. Была прервана устоявшаяся, воспроизводящая сама же себя дискуссия, и тем самым удалось выиграть время, для того, чтобы перейти на новую фазу анализа, осуществляемого под лозунгом: не прием новых членов, а создание нового общеевропейско-атлантического НАТО в качестве основного элемента европейской безопасности.
2. Кажется, пока удалось избежать травмирования России, не допустив тем самым ее маргинализации в Европе и как следствие этого агрессивной самоизоляции, которая могла бы привести к иррациональным уродливым явлениям в российской внешней политике, типа экспорта ядерных военных технологий, бойкота международных организаций и т.д. С этой точки зрения, массированное российское сопротивление, каким бы иррациональным и агрессивным оно ни выглядело со стороны, полностью себя окупило. И хотя во внутренней политике коммуно-патриотические силы, как этого и следовало ожидать, заклеймили подписание Основополагающего акта как распродажу интересов России и открытое признание ее поражения в "холодной войне", чуть ли не как ревизию всей ялтинской системы, оглушающие националистические лозунги не оказывают более убедительного воздействия. Подавляющая часть внешнеполитической элиты России осторожно расценила Основополагающий акт в качестве первого позитивного шага в направлении установления партнерских и равноправных отношений в вопросе формирования европейской системы мира и безопасности.
3. Западная же сторона после подписания Основополагающего акта вновь утвердилась во мнении о невозможности создания системы безопасности в Европе без России или против нее. Хотелось бы надеяться, что на этом закончится период обоюдной неуверенности и ошибочного восприятия друг друга. Российская сторона делала, например, в недавнем прошлом слишком большую ставку на западную помощь в реконструкции посттоталитарного общества. В отличие от этого руководящие элиты Запада, попадавшие все в большей степени под гнет маастрихтских соглашений, не знали, что им делать с незаконченным и непредсказуемым колоссом на Востоке, так как казалось, что он просто не вписывается в ограниченную структуру западноевропейского интеграционного процесса и коллективного оборонительного союза. Именно в этой плоскости скрывается тривиальная, но тем не менее, существенная причина медленного поворота Запада в сторону от России и ее ползучей изоляции от европейского диалога.
Подробнее о
проблеме сокращения ядерных вооруженийПериод конца 80-х - начала 90-х годов ознаменовался заключением ряда соглашений в области контроля над вооружениями (Договор РМСД - в 1987 г., Соглашение по обычным вооружениям в Европе - в 1989 г., СНВ-1 - в 1991 г. и СНВ-2 - в 1993 г.), которые по существу ознаменовали окончание холодной войны. Успех в области контроля над вооружениями стал возможен благодаря нескольким факторам. К тому времени США и СССР, а также европейские страны пришли к пониманию того, что вопросы, связанные с европейской безопасностью, неоходимо решать методом консенсуса. Одновременно, большое значение было придано мерам верификации соглашений, что позволило достичь существенного прогресса в сокращении как обычных, так и стратегических наступательных вооружений. Создание европейской и североамериканской системы безопасности, базирующейся на принципе консенсуса и достаточно масштабной верификации, дало основание некоторым исследователям в области контроля над вооружениями сделать вывод, что страны Европы и Северной Америки вышли на качественно новый уровень международных отношений. Утверждалось, что безопасность стран региона более не базируется на принципе сдерживания, в основе которого лежит баланс военной мощи. Стержнем безопасности региона стало доверие, основу для которого создают меры контроля и транспарентности.
Однако, прошло не слишком много времени, и мы стали свидетелями событий, опровергающих справедливость данного вывода. Наиболее масштабным и иллюстративным из этих событий является решение принятое США и странами Западной Европы по расширению НАТО. Расширение НАТО полностью подрывает сложившуюся к началу 90-х годов систему безопасности. Во первых, оно нарушает принцип консенсуса - решение о расширении принято несмотря на возражения России. Во вторых, оно полностью отвергает транспарентность – НАТО отказывается заключить соглашение о неразмещении в новых странах ядерного оружия. И наконец, действия НАТО в Югославии наглядно демонстрируют, к чему ведет отсутствие баланса военной мощи. Таким образом, утверждение, что
роль в поддержании мирных взаимоотношений в регионе сместилась от баланса военной мощи к доверию, к сожалению не соответствует реалиям. Естественно, это налагает ограничения на перспективы сокращения ядерных вооружений. В условиях явного превосходства НАТО в обычных вооружениях, российские политики и военные склоняются к тому, чтобы усилить роль ядерного оружия. Не случайно после начала военных действий НАТО против Югославии был сделан ряд официальных заявлений, которые свидетельствуют о возможных изменениях в "ядерной политике" России. С другой стороны, в долгосрочной перспективе дальнейшее сокращение стратегических ядерных вооружений - в интересах России. С этим согласны большинство российских экспертов в области контроля над вооружениями. При этом существует понимание, что проводить сокращения необходимо таким образом, чтобы с одной стороны, российский ядерный потенциал был бы способен выполнять задачу сдерживания любого потенциального противника в изменяющихся геополитических условиях, с другой стороны - российской экономике было бы по силам содержать свой ядерный арсенал.На наш взгляд, рассмотрение влияния такого фактора, как расширение НАТО, на процесс дальнейшего сокращения ядерных вооружений целесообразно провести по трем направлениям.
Следует отметить, что объективность такова, что сегодня расширение НАТО оказывает существенное влияние на процесс сокращения стратегических наступательных вооружений (СНВ).
Как известно, решение о дальнейшем расширении НАТО вызвало резкую критику российской законодательной ветви власти и стало одним из наиболее существенных препятствий к ратификации Договора СНВ-2 на протяжении последних 4 лет. В качестве компромисса Президентом Ельциным в марте 1999 г. был внесен в Федеральное Собрание согласованный законопроект о ратификации Договора СНВ-2, в котором одним из условий соблюдения Россией договора является:"…принятие и реализация Соединенными Штатами Америки, другими государствами или союзами государств,
Акция НАТО против Югославии, по меньшей мере, заставила отложить рассмотрение договора надолго, хотя существовали очень большие шансы, что Государственная Дума одобрит его на своем заседании 2 апреля. Сейчас ситуация такова, что многие эксперты не только призывают отозвать договор СНВ-2, но более того - рассмотреть целесообразность соблюдения положений договора СНВ-1, который вступил в силу в 1994 г
.Нам кажется, рассматривая расширение НАТО как неизбежность и оценивая возможность дальнейших сокращений СНВ в этих условиях, было бы правильным оценить возможные последствия в двух сферах: военно-технической и политической.
С чисто военно-технической точки зрения, расширение НАТО не угрожает выполнению российскими СЯС функции сдерживания, и представляется, что такое положение дел сохранится в обозримом будущем. Более того, если принять во внимание, что через десять лет Россия будет способна развернуть не более 1500 боезарядов, в интересах же России - стремиться к достижению СНВ-3.
В политической сфере - расширение НАТО и стремление этой организации занять роль одновременно международного "судьи" и "полицейского", несомненно, подрывает доверие России к партнеру. По видимому, конструктивный компромисс здесь возможен лишь на путиНа наш взгляд, наибольшая опасность для России от последствий расширения НАТО состоит в том, что подобные меры неизбежно будут толкать ее к изоляции от Европы и скатыванию к конфронтации периода холодной войны - свидетельство чему, собственно - реакция России на события, происходящие в Югославии.
В Хельсинкском заявлении 1997 г. “О параметрах будущих сокращений ядерных вооружений” говорится, что “…в контексте переговоров по СНВ-3 их эксперты рассмотрят в качестве отдельных вопросов возможные меры, касающиеся ядерных крылатых ракет морского базирования большой дальности и тактических ядерных средств…” . Здесь уместно упомянуть о позиции России по вопросу КРМБ, ТЯО и о разногласиях с американской позицией.
В настоящее время ни у России, ни у Соединенных Штатов нет развернутых КРМБ большой дальности – они сняты с кораблей и находятся на складском хранении. Известно, что на всех этапах переговоров по сокращению ядерных вооружений Россия, в отличие от США, относила ядерные КРМБ большой дальности (дальность свыше 600 км) к стратегическим видам вооружений. Американцы, исходя из своих интересов, пытаются относить эти вооружения к категории тактических. Однако, ядерные КРМБ большой дальности ограничиваются в рамках пакета Договора СНВ-1 на основе Заявлений сторон (по 880 единиц у каждой стороны). Следовательно, косвенно США признали стратегический характер данного вида вооружений, а то что в заявлении президентов КРМБ и ТЯО попали в один пункт вовсе не означает, что это одна категория вооружений.
С другой стороны, хорошо известно о желании США установить единый предел для стратегического и тактического оружия. Для достижения этого используются различные предлоги, одним из которых является обеспокоенность надежностью охраны ТЯО. США настаивают на необходимости постановки российского ТЯО под контроль, якобы с целью гарантии исключения попадания ТЯО в другие государства. Вследствие этого, предпринимаются попытки ряда американских экспертов
рассматривать КРМБ и ТЯО как одну категорию вооружений, используя тот факт что оба данных вида упомянуты совместным Заявлением в одном пункте. Однако, на самом деле, это всего лишь означает то, что в условиях глубоких сокращений роль КРМБ большой дальности и тактических ядерных средств, способных достигать территории другой стороны, существенно возрастает.Очевидно, ряд видов тактических ядерных вооружений может использоваться для выполнения стратегических задач против России. В частности, ядерные авиационные бомбы, базирующиеся в Европе, могут быть развернуты на стратегических бомбардировщиках США (как показал югославский конфликт, бомбардировщики Б-1Б и Б-52 могут базироваться в Англии) - что позволит не только снизить подлетное время, но и увеличить реальную боевую нагрузку самолетов. Дальнейшее расширение НАТО, вполне вероятно, еще более приблизит ядерные вооружения США в Европе к границе России.Кроме этого, ограничивая российское и американское ТЯО в Европе, нельзя забывать и о ядерных арсеналах других членов НАТО - Франции и Великобритании. Как известно, союзники США по блоку пока не заявили о своем желании присоединиться к режиму СНВ.
Расширение НАТО потенциально может создать еще одну проблему. Как известно, распад Варшавского Договора привел к возникновению буферной зоны между странами НАТО и СССР, что открыло возможность в виде односторонних инициатив отказаться от определенных типов оружия (в частности, от артиллерийских ядерных боезарядов). Стремление принять в число членов прибалтийские страны может вновь поставить на повестку дня вопрос о принятии на вооружение "отживших свой век" видов ТЯО.
По этим причинам, на наш взгляд, вряд ли целесообразно форсировать сокращения тактических ядерных вооружений даже если начнутся переговоры по СНВ-3. Во всяком случае, представляется, что России не имеет смысла вступать в переговоры по ТЯО, если не будут достигнуты два соглашения: о выводе ядерного оружия США из Европы (около 460 боезаярдов) и о неразмещении ядерного оружия на территории новых членов НАТО.
Анализируя военно-техническую сторону проблемы, следует подчеркнуть, что, на этапах сокращений СНВ после СНВ-3, будучи оставленным за рамками переговоров, тактическое оружие приобретет способность радикально влиять на стратегический баланс Россия - США, поэтому представляется, что уже сейчас необходимо создавать условия для сокращений ТЯО. И важны определенные шаги в этом направлении не только от США, но и от России. России, по-видимому, придется пересмотреть роль ТЯО в отражении агрессии. К примеру, хотя ядерное оружие малой дальности ВМФ сейчас находится на складах в соответствии с инициативой президента Горбачева от 1991 г., адекватной замены этому оружию нет, если флоту придется противостоять агрессии авианосных группировок США с обычным оружием. Вместе с тем, нельзя не сознавать, что существует и политический аспект проблемы, заключающийся в том, что Россия рассматривает свое ТЯО как важный политический инструмент для ответной реакции на шаги США и НАТО, направленные на достижение превосходства. В частности
, ТЯО рассматривается как своего рода противовес превосходству НАТО в Европе в обычных вооружениях. Существуют и конкретные предложения по "несимметричным" мерам в ответ на развитие систем ПРО.
Третий аспект проблемы, тесно примыкает к первым двум. Он вызван возрастанием фактора высокоточного обычного оружия и постепенным приобретением им контрсиловой роли.
Ранее фактор ВТО совсем не учитывался в переговорах по СНВ, поскольку, с одной стороны, ядерные арсеналы насчитывали тысячи развернутых ядерных боезарядов, а с другой, и СССР, и США не обладали обычными средствами, способными с высокой эффективностью преодолевать оборонительные системы противника и поражать стратегические объекты.Существуют опасения, что через десять лет это положение дел может измениться. США ведут широкомасштабные работы по созданию новых эффективных видов обычного оружия, обладающих высокой разрушительной способностью, высокой точностью и большой дальностью. Вместе с тем, они осуществляют оснащение стратегических систем доставки обычным оружием. Как известно, с начала 1990-х годов в США были начаты программы по переоснащению стратегических бомбардировщиков под “неядерные” задачи.
Рассматривается возможность переоборудования ПЛАРБ в качестве носителей обычного оружия, а также использования межконтинентальных баллистических ракет в обычном снаряжении. Настораживает также настойчивость США в стремлении "вывести из засчета" свои стратегические системы доставки, не уничтожая их.
До тех пор пока ВТО не играет существенной роли в "ядерном балансе", его развитие, по-видимому, способствует дальнейшему сокращению ядерных вооружений. Однако, в перспективе развитие ВТО способно стать существенным препятствием на пути сокращений.Рассматривая роль ВТО важно также отметить еще одну деталь. Как известно, повышение точности оружия, ведет к повышению его эффективности и снижает нежелательные побочные эффекты. Объективность такова, что оба этих фактора ведут к снижению "порога", который нужно преодолеть для принятия решения о возможности применения оружия. Если потенциальному противнику удастся создать эффективное ВТО, с помощью которого можно будет превентивно лишить российские СЯС возможности ответного удара, то последний шаг был бы весьма притягательным
, поскольку удар высокоточным оружием не вызывает негативных последствий, которые возникают при применении ядерного оружия. В этом смысле, повышение точности и эффективности обычного оружия ведет к дестабилизации обстановки.Более подробное исследование этой проблемы показывает, что к 2010 г. США будут обладать значительным количеством обычных вооружений, которые будут способны угрожать объектам российских СЯС (шахтным пусковым установкам, мобильным ракетам). Способность США нанести превентивный обезоруживающий удар с помощью ВТО в обычном снаряжении будет определяться не только количественными характеристиками российского ядерного арсенала, но и уровнем боеготовности российских СЯС и возможностями России по обороне своих СЯС.
Приближение НАТО к границам России несомненно будет повышать контрсиловой потенциал ВТО. К примеру, базы развертывания МБР в северо-западной части страны, будут находиться в пределах досягаемости тактической авиации НАТО, если прибалтийские страны предоставят НАТО свои аэродромы.
На наш взгляд, единственно возможный путь для решения этой проблемы - увязка сокращений по СНВ и ТЯО с пересмотром положений договора по ОВСЕ. К примеру, если Литва, Латвия и Эстония станут членами НАТО, то в интересах России - добиваться ограничений на развертывание тактической и вспомогательной авиации НАТО на территории этих стран - тактических бомбардировщиков, а также самолетов ДРЛО и беспилотных разведывательных аппаратов. Целесообразно также поставить вопрос и об ограничениях на развертывание стратегической авиации США в Европе (включая и те бомбардировщики, которые переориентированы на решение "неядерных задач").
В заключение, хотелось бы отметить, что высокоточное оружие существует уже сегодня. Роль этого фактора, несомненно, повысится в будущем и это, на наш взгляд, представляет для российского ядерного арсенала гораздо большую опасность, чем национальная система ПРО США. Будущее системы НПРО США пока еще весьма туманно, но уже сейчас ясно, что через 10 лет она сможет противостоять лишь не более чем единичным пускам ракет. В аналогичной временной перспективе высокоточное оружие США будет способным нанести существенно больший ущерб российскому стратегическому комплексу.
По этой причине, представляется, что необходимо уже сейчас обозначить проблему, связанную с повышением контрсиловой роли ВТО, и наметить пути по ее решению. Хотя позиция России на международной арене сейчас не выглядит достаточно сильной для того, чтобы добиться существенного прогресса в решении проблемы ВТО, тем не менее как минимум уже в рамках сложившихся переговорных механизмов по СНВ и ОВСЕ возможно избежать ошибок, которые могут заметно сказаться в будущем. Представляется, что также, как и в вопросе по ПРО, Россия могла бы четко определить свое отношение к наращиванию потенциала ВТО. Позиция России по отношению к стратегическому балансу выглядела бы в этом случае более последовательной, чем сегодня, когда признается фактор ПРО, но игнорируется фактор ВТО.
О проблеме реформирование Вооруженных Сил РФ
Глубокая реформа Вооруженных Сил и всей системы национальной обороны России, т.е. военная реформа, жизненно необходима. При этом очевидно, что такая реформа — это вопрос не только исполнительной власти, а всего общества, всего государства. Не может быть военной политики и военной реформы
Министерства обороны или Генерального штаба. А может быть военная политика государства, еще лучше — нации. Без поддержки нации, общественного мнения все усилия по реализации военной реформы обречены. Прежде всего нужно общенациональное понимание целей военной политики, готовность нации выделять для этого ресурсы (и не только финансовые), наконец, должен быть четкий, ясный, конкретный план.Без одобренных парламентом основополагающих документов, например, рассматривать внесенные для ратификации международные соглашения в военной области было бы преждевременным. Необходимо четко знать, какие виды вооружений необходимо создавать и модернизировать, а только затем — какие сокращать. Совершенно ясно, что объявленная военная реформа не обеспечена в финансовом отношении. Доля валового внутреннего продукта в 2,7—3,5%, выделенная правительством на национальную оборону в 1998 г., недостаточна. Для сравнения вспомним, что в 20-е годы,
когда проводилась реформа Красной Армии, эта доля равнялась 6—7% ВВП, а ведь ситуация в стране была не легче, да и ресурсов меньше, чем сейчас. Иными словами, продуманная, научно обоснованная концепция реформы у руководства страны отсутствует, что ведет к окончательному развалу системы обороны страны, открывает геополитическим противникам России путь к проведению против нас политики военного шантажа и агрессии. Такова действительность.И дело тут совсем не в деньгах. Даже в нынешней нищей и разворованной России есть еще ресурсы, способные обеспечить ее обороноспособность. Так, в докладе покойного Л. Рохлина говорилось, например, что "знаменитый на весь мир боевой вертолет Ка-52 "Аллигатор" правительство России не может закупить для Вооруженных Сил. Денег нет. Но одновременно не разрешает его продавать в другие страны, так как считает сверхсекретным. Как выжить предприятию в этих условиях?"
У этой проблемы есть и другая сторона. Повышение боевых возможностей вооруженных сил, усиление обороноспособности страны не связаны линейно ни с численностью военнослужащих, ни с объемом финансирования. Вопрос в эффективности использования ресурсов. Так, ставя задачу повышения военно-силовых возможностей США, правящая элита страны количественно сокращает свои вооруженные силы, уменьшается абсолютная и относительная величина военных расходов. Тем самым
с повышением эффективности одновременно происходит процесс удешевления, сокращения издержек.Особенно опасно то, что ни США, ни другие государства отнюдь не собираются приостанавливать рост своих военных возможностей. Подписанное 26 сентября в Нью-Йорке соглашение по разграничению стратегических и тактических систем противоракетной обороны открывает перед США зеленый свет к полномасштабной разработке и развертыванию многих компонентов стратегической ПРО. Администрация Клинтона запрашивает на 1999 финансовый год 963 млн. долл. на продолжение работ по созданию национальной системы ПРО для защиты США от ограниченного ракетного удара. А это ставит под сомнение и так стремительно деградирующий отечественный потенциал стратегического ядерного сдерживания, на котором в последние 40 лет основывалась система безопасности России.
Военно-стратегическая политика США
Возникновение новой международной обстановки ведет к пересмотру военно-стратегических концепций. Сегодня уже ясно, что эволюция военных концепций США и НАТО имеет совершенно определенную направленность. Я бы выделил следующие ее особенности.
Во-первых, расширение географии возможного применения военной силы далеко за пределы "зоны ответственности" НАТО. И здесь настораживает не только усиление военно-политической активности на постсоветском пространстве, но и очевидные заявки на объявление этих регионов сферой "интересов безопасности" США и НАТО.
Во-вторых, очевидна растущая готовность использовать военную силу в ее прямой, наиболее грубой форме на различных уровнях. Примеры с Косово, Ираком — только первые предвестники такой готовности. Надо полагать, что исключением не будут являться и другие, в том числе бывшие
советские территории.
В-третьих, ведется разработка приемов использования новейших вооружений и военной техники, т.е. способов ведения боевых действий, применительно к новым международно-политическим условиям. Такое развитие военно-политической мысли свидетельствует о том, что военная сила рассматривается в качестве приоритетного инструмента внешнеполитического
воздействия.
В-четвертых, откровенно игнорируются международные институты
обеспечения мира и безопасности — СБСЕ, ООН, прежде всего Совет Безопасности, которые рассматриваются в нынешних условиях как "лишняя обуза", сдерживающая маневр.
В-пятых, активно разрабатываются новейшие технологии вооружений, способные обеспечить США военно-техническое превосходство над остальными странами.
Оценивая перспективы развития военно-стратегической ситуации в мире на период до 2015 г., приходишь к выводу, что в нынешнем мире США и их союзники играют и далее будут играть ведущую военно-политическую роль. Претензии США на мировое господство недвусмысленны. Сегодня даже отпала необходимость их скрывать. Вот что, например, говорится в официальном документе Министерства обороны США:
Главная задача, стоящая перед Министерством обороны США, является простой, но ответственной. Наши вооруженные силы должны соответствовать требованиям опасного мира путем формирования обстановки и реагирования на угрозы в период 1997—2015 гг. (здесь и далее выделено мной. — А.П.). Для этого мы должны поддерживать наши возможности в ближнесрочной перспективе и в то же время осуществлять необходимые преобразования в интересах обеспечения способности эффективно противостоять вызовам будущего.
В этих целях необходимо уже сегодня вести подготовку к реагированию на возможные угрозы непредсказуемого будущего. Важно, чтобы Соединенные Штаты, вступая в следущее столетие, сохраняли свое военное превосходство; без него наша способность осуществлять глобальное лидерство и создавать международные условия, способствующие достижению наших национальных целей, окажется сомнительной. Для поддержания этого превосходства мы должны достичь нового уровня эффективности при проведении совместных операций.
Таким образом, взяв на себя роль “мирового жандарма”, США ведет ярко выраженную агрессивную международную политику. Как же можно охарактеризовать военную доктрину России ?
О военной доктрине РФ
В документе определено, что Вооруженные силы должны быть способны:
1. В мирное время:
• своевременно вскрыть совместно с другими государственными органами Российской Федерации готовящееся вооруженное нападение или угрожающее развитие ситуации и предупредить о них высшее руководство государства;
• осуществить стратегическое сдерживание потенциального противника от развязывания ядерной и любой другой войны против России и ее союзников;
• группировками войск (сил) общего назначения вооруженных сил в составе и состоянии мирного времени совместно с другими войсками выполнить задачи по локализации и нейтрализации вооруженных конфликтов;
• выполнить миротворческие задачи самостоятельно или в составе коллективных миротворческих сил, в том числе в одной-двух операциях под эгидой Совета Безопасности ООН;
• обеспечить осуществление политических акций государства путем демонстрации военной силы, военно-морского присутствия, защиту судоходства, промысловой и других видов деятельности государственных и иных экономических структур Российской Федерации в Мировом океане на основе международно-правовых норм и в соответствии с интересами России;
• осуществить надежную охрану Государственной границы Российской Федерации, не допустить проникновения вооруженных группировок противника на территорию России;
•
обеспечить в рамках государственных мероприятий перевод страны с мирного на военное положение.2. В военное время:
•
обеспечить неотвратимость ядерного возмездия в любых условиях обстановки;• разгромить противника в локальной войне боевым составом группировок войск и сил мирного времени при их частичном мобилизационном развертывании;
•
нанести поражение противнику в региональной войне в одном стратегическом районе при одновременном сдерживании противника в других стратегических районах полным боевым составом Вооруженных сил Российской Федерации;•
обеспечить поддержание режима военного положения, законность и правопорядок.
Представленный проект военной доктрины дает характеристику структуры военно-политического и военно-стратегического руководства. Учитывая, что действующими нормативными актами не определено создание таких органов на военное время, в проекте документа предлагается порядок, в соответствии с которым:
•
в военное время военно-политическое руководство государством осуществляет Государственный комитет обороны (ГКО), возглавляемый Президентом РФ. Военно-стратегическое руководство Вооруженными силами и другими войсками осуществляет Ставка Верховного главного командования, возглавляемая Президентом РФ — Верховным главнокомандующим ВС РФ. Основным рабочим органом Ставки Верховного главного командования является Генеральный штаб Вооруженных сил РФ;•
решение о передаче всех полномочий государственной власти ГКО, а по военно-стратегическому руководству ВС и другими войсками Российской Федерации — Ставке Верховного главного командования принимает Президент РФ с объявлением войны в случае агрессии против России или непосредственной угрозы крупномасштабного нападения с незамедлительным сообщением об этом Федеральному собранию РФ.
Можно подвести итог сложившейся ситуации. Продвижение изначально агрессивно настроенного альянса на Восток никак не может принести положительный для России и стран Содружества эффект. Вдумавшись в тот факт, что этот альянс был изначально создан, как противовес бывшему СССР, не делает НАТО нашим союзником при сложившихся обстоятельствах, даже после распада великой державы. Именно поэтому просто глупо не то что не отрицать возможность включения России в НАТО, а даже вообще заикаться об этом. Особенно в свете последних
событий, когда Россию собираются исключить из Совета Европы за антигуманные действия в Чечне. Хотя никто не собирается исключать Великобританию за военные действия в Ирландии, или США, которое сыграло ключевую роль в организации военного вторжения на Балканы. Почему РФ грозят экономическими санкциями, хотя это внутренний конфликт ? Единственный факт, удержавший НАТО в лице США от прямого вмешательство во внутренние дела РФ -. прямое военное вторжение противоречило бы действиям союзных войск на Балканах. Так же можно судить об ухудшившихся отношениях со стороны Европейских стран и США. За последний месяц уже было задержано два танкера по подозрению в перевозке Иракской нефти. С течением времени ситуация будет только ухудшаться. Так что дальнейшее продвижение НАТО на восток – это косвенная угроза государственной безопасности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ВОСТОК”
5.
"Расширение НАТО — что делать?" / Чанов С.Н. Август 1997г. - Февраль 1998г.6.
Расширение НАТО на Восток: второй круг /Сергей БЕЛЯЕВ